Неточные совпадения
— Здесь
Христос невидимо предстоит, принимая вашу исповедь, — сказал он, указывая на Распятие. — Веруете ли вы во всё то, чему учит нас Святая Апостольская
Церковь? — продолжал священник, отворачивая глаза от лица Левина и складывая руки под эпитрахиль.
«Садись, Кукубенко, одесную меня! — скажет ему
Христос, — ты не изменил товариществу, бесчестного дела не сделал, не выдал в беде человека, хранил и сберегал мою
церковь».
Усадьба, в которой жила Анна Сергеевна, стояла на пологом открытом холме, в недальнем расстоянии от желтой каменной
церкви с зеленою крышей, белыми колоннами и живописью al fresco [Фреской (итал.).] над главным входом, представлявшею «Воскресение
Христово» в «итальянском» вкусе.
— Попы, но невежеству своему, зовут кормщиков —
христами, кормщиц — богородицами. А организация, — как ты сказал, — есть
церковь, и немалая, живет почти в четырех десятках губерний, в рассеянии, — покамест, до времени…
В лице
Христа еврейство является основоположником религии, которую исповедует вся Европа и ‹которая› проповедуется католической
церковью во всем мире. В лице Карла Маркса еврейство сеет на земле сокрушительное учение о непримиримости интересов капитала и труда, о неизбежном росте классовой ненависти, о неустранимой социально-революционной катастрофе.
— Мы — бога во
Христе отрицаемся, человека же — признаем! И был он,
Христос, духовен человек, однако — соблазнил его Сатана, и нарек он себя сыном бога и царем правды. А для нас — несть бога, кроме духа! Мы — не мудрые, мы — простые. Мы так думаем, что истинно мудр тот, кого люди безумным признают, кто отметает все веры, кроме веры в духа. Только дух — сам от себя, а все иные боги — от разума, от ухищрений его, и под именем
Христа разум же скрыт, — разум
церкви и власти.
Вечером в субботу, накануне Светло-Христова Воскресения, священник с дьяконом и дьячком, как они рассказывали, насилу проехав на санях по лужам и земле те три версты, которые отделяли
церковь от тетушкиного дома, приехали служить заутреню.
Это и теперь, конечно, так в строгом смысле, но все-таки не объявлено, и совесть нынешнего преступника весьма и весьма часто вступает с собою в сделки: «Украл, дескать, но не на
церковь иду,
Христу не враг» — вот что говорит себе нынешний преступник сплошь да рядом, ну а тогда, когда
церковь станет на место государства, тогда трудно было бы ему это сказать, разве с отрицанием всей
церкви на всей земле: «Все, дескать, ошибаются, все уклонились, все ложная
церковь, я один, убийца и вор, — справедливая христианская
церковь».
Христова же
церковь, вступив в государство, без сомнения не могла уступить ничего из своих основ, от того камня, на котором стояла она, и могла лишь преследовать не иначе как свои цели, раз твердо поставленные и указанные ей самим Господом, между прочим: обратить весь мир, а стало быть, и все древнее языческое государство в
церковь.
Господь наш Иисус
Христос именно приходил установить
церковь на земле.
Только сознав свою вину как сын
Христова общества, то есть
церкви, он сознает и вину свою пред самим обществом, то есть пред
церковью.
— Да ведь по-настоящему то же самое и теперь, — заговорил вдруг старец, и все разом к нему обратились, — ведь если бы теперь не было
Христовой церкви, то не было бы преступнику никакого и удержу в злодействе и даже кары за него потом, то есть кары настоящей, не механической, как они сказали сейчас, и которая лишь раздражает в большинстве случаев сердце, а настоящей кары, единственной действительной, единственной устрашающей и умиротворяющей, заключающейся в сознании собственной совести.
Он говорил колодникам в пересыльном остроге на Воробьевых горах: «Гражданский закон вас осудил и гонит, а
церковь гонится за вами, хочет сказать еще слово, еще помолиться об вас и благословить на путь». Потом, утешая их, он прибавлял, что «они, наказанные, покончили с своим прошедшим, что им предстоит новая жизнь, в то время как между другими (вероятно, других, кроме чиновников, не было налицо) есть ещё большие преступники», и он ставил в пример разбойника, распятого вместе с
Христом.
Собственно мистический характер зодчество теряет с веками Восстановления. Христианская вера борется с философским сомнением, готическая стрелка — с греческим фронтоном, духовная святыня — с светской красотой. Поэтому-то храм св. Петра и имеет такое высокое значение, в его колоссальных размерах христианство рвется в жизнь,
церковь становится языческая, и Бонаротти рисует на стене Сикстинской капеллы Иисуса
Христа широкоплечим атлетом, Геркулесом в цвете лет и силы.
Отец Афанасий объявил только, что всякого, кто спознается с Басаврюком, станет считать за католика, врага
Христовой церкви и всего человеческого рода.
Розанов был врагом не
церкви, а самого
Христа, который заворожил мир красотой смерти.
В открытые окна из
церкви синими струйками тянется ароматный дым, в углах и над алтарем ютятся мечтательные тени, огни свечей выступают ярче, фигура
Христа из синеватой мглы простирает поднятые руки, и тихое пение хора несется стройно, колыхаясь в прощальных лучах затихающего дня…
Иисус
Христос дал лишь план
церкви, а устроение ее предоставил времени.
Розанов отталкивался от образа
Христа, в котором видел вражду к жизни, к рождению, но он любил быт православной
церкви, видел в нем много плоти.
«Христианство есть не иное что, как свобода во
Христе»… «Я признаю
церковь более свободною, чем протестанты…
Он обличает историческое христианство, историческую
церковь в приспособлении заветов
Христа к закону этого мира, в замене Царства Божьего царством кесаря, в измене закону Бога.
«Что вы подобное учение опираете на православную
церковь, это я еще понимаю: она всегда была опорою кнута и угодницей деспотизма; но Христа-то зачем вы примешали тут?..
Бухарев говорит, что
Христос сам действует в
церкви, а не передает авторитет иерархам.
«
Церковь — не авторитет, как не авторитет Бог, не авторитет
Христос; ибо авторитет есть нечто для нас внешнее.
Протестантизм был не только разрывом с
Церковью, но и здоровой реакцией против уклонов католичества, против вырождения
Церкви; протестантизм пытался восстановить свободу
Христову, которая была окончательно утрачена; в протестантизме утверждалось личное начало, которое лежало в основе религии
Христа.
Но
Церковь — душа мира, земля, соединившаяся с Христом-Логосом.
В макрокосме соединяется
Христос с Невестой своей
Церковью; так в микрокосме муж соединяется с женой.
Отрицание
церкви есть отрицание свободы во
Христе, отрицание общения в любви, основанного
Христом, отрицание содержания и смысла свободы.
Сама
Церковь есть душа мира, соединившаяся с Христом-Логосом.
Безумная мистика
Церкви дерзала сказать, что
Христос был и совершенным человеком и совершенным Богом, что обе природы были в Нем совершенно соединены, что воля человеческая была в Нем претворена в волю Пославшего Его; рационалистические ереси всегда говорили, что
Христос был только Бог, а человеческая природа была в Нем призрачна или что
Христос был только человек, что воля в
Христе была лишь одна.
Безумна была мысль, что можно найти на земле заместителя
Христа, что можно обожить человеческую природу превращением
Церкви в государство, а не свободным принятием внутрь себя
Христа.
Своекорыстная, рассудочно-утилитарная церковность — позор, оскверняющий святое место, подлинную
Церковь — тело
Христово.
Церковь — таинственное тело
Христово, и она не может быть превращена в корыстное орудие государства, она существует не для пользы епископов, чиновников или помещиков.
Поутру на белые степи гляжу,
Послышался звон колокольный,
Тихонько в убогую
церковь вхожу,
Смешалась с толпой богомольной.
Отслушав обедню, к попу подошла,
Молебен служить попросила…
Всё было спокойно — толпа не ушла…
Совсем меня горе сломило!
За что мы обижены столько,
Христос?
За что поруганьем покрыты?
И реки давно накопившихся слез
Упали на жесткие плиты!
Я знаю, что христианская
церковь установила еще в первые века, что
Христос страдал не образно, а действительно и что и тело его, стало быть, было подчинено на кресте закону природы вполне и совершенно.
Рождество
Христово было у ней храмовой праздник в ее новой, самой ею выстроенной
церкви, и она праздновала этот день со всевозможною деревенскою пышностью.
— Да чего тут, — продолжал он: — поп в приходе у нее… порассорилась, что ли, она с ним… вышел в
Христов день за обедней на проповедь, да и говорит: «Православные христиане! Где ныне
Христос пребывает? Между нищей братией, христиане, в именьи генеральши Абреевой!» Так вся
церковь и грохнула.
По картинкам, изображавшим
Христа, по рассказам о нем она знала, что он, друг бедных, одевался просто, а в
церквах, куда беднота приходила к нему за утешением, она видела его закованным в наглое золото и шелк, брезгливо шелестевший при виде нищеты.
Матери понравилась картина, но она подумала: «
Христа почитаешь, а в
церковь не ходишь…»
"
Христос воскрес!" — звучат колокола, вдруг загудевшие во всех углах города;"
Христос воскрес!" — журчат ручьи, бегущие с горы в овраг;"
Христос воскрес!" — говорят шпили
церквей, внезапно одевшиеся огнями;"
Христос воскрес!" — приветливо шепчут вечные огни, горящие в глубоком, темном небе;"
Христос воскрес!" — откликается мне давно минувшее мое прошлое.
Промеж всех
церквей один храм стоит, в тыим храме златкован престол стоит, престол стоит всему миру красота, престол християнским душам радование, престол — злым жидовем сухота. Столбы у престола высокие кованые, изумрудами, яхонтами изукрашенные… на престоле сам спас
Христос истинный сидит.
Брак
Христа и
церкви есть восстановленный союз бога с творением.
И если доселе всякий человек, как образ первого греховного Адама, искал плотского, на слепой похоти основанного союза с своею отделенною натурою, то есть с женою, так ныне, после того как новый Адам восстановил духовный союз с новою Евою, сиречь
церковью, каждый отдельный человек, сделавшись образом этого небесного Адама, должен и в натуральном союзе с женою иметь основанием чистую духовную любовь, которая есть в союзе
Христа с
церковью; тогда и в плотском жительстве не только сохранится небесный свет, но и сама плоть одухотворится, как одухотворилось тело
Христово.
В избранный для венчания день Егор Егорыч послал Антипа Ильича к священнику, состоящему у него на руге (Кузьмищево, как мы знаем, было село), сказать, что он будет венчаться с Сусанной Николаевной в пять часов вечера, а затем все, то есть жених и невеста, а также gnadige Frau и доктор, отправились в
церковь пешком; священник, впрочем, осветил храм полным освещением и сам с дьяконом облекся в дорогие дорадоровые ризы, в которых служил только в заутреню светлого
христова воскресения.
— Но как же основать всеобщую внутреннюю
церковь, как не этим путем? — кипятился он. — Пусть каждый ищет
Христа, как кто умеет!
Чтобы хоть сколько-нибудь себя успокоить, Егор Егорыч развернул библию, которая, как нарочно, открылась на Песне песней Соломона. Напрасно Егор Егорыч, пробегая поэтические и страстные строки этой песни, усиливался воображать, как прежде всегда он и воображал, что упоминаемый там жених —
Христос, а невеста —
церковь. Но тут (Егор Егорыч был уверен в том) дьявол мутил его воображение, и ему представлялось, что жених — это он сам, а невеста — Людмила. Егор Егорыч рассердился на себя, закрыл библию и крикнул...
В тот час, когда, с ударом к заутрене светлого
христова воскресения в почтамтской
церкви, отец иерей возгласил: «
Христос воскресе!», я получил радостное известие от ее превосходительства Натальи Васильевны Углаковой, что Вы сочетались браком с Сусанной Николаевной, и я уверен, что Ваше венчание освещали не одне восковые наши свечи, а и райский луч!»
«Тайна сия велика есть, аз же глаголю во
Христа и во
церковь», — так говорит о браке богомудрый и боговдохновенный апостол. О сей великой тайне вам, отныне ее причастным, не в откровение неизвестного, а в напоминании об известном, хочу я сказать богомыслием внушенное слово.
Ерусалим-город всем городам мати; что стоит тот город посреди земли, а в том городе
церковь соборная; пребывает во
церкви господень гроб, почивают в нем ризы самого
Христа, фимиамы-ладаны рядом курятся, свещи горят неугасимые…“
С этою-то радостною вестью Строгоновы приехали к Иоанну, и вскоре после них прибыло Ермаково посольство. Ликованье в городе было неслыханное. Во всех
церквах служили молебны, все колокола звонили, как в светлое
Христово воскресенье. Царь, обласкав Строгоновых, назначил торжественный прием Ивану Кольцу.